Молодой военный лётчик-истребитель Борис Волынов начинал службу на самолете "МиГ-15" , осваивал такие необычные в ту пору полёты, как взлёт и посадка с обычной грунтовой полосы. В ту пору ни о какой космонавтике и мыслей у него не было.

Однажды его срочно вызвали к командиру полка. Такой вызов означал только одно из двух - взбучку или благодарность. Но на этот раз не было ни того, ни другого.

- Захожу, - рассказывает Борис Валентинович, - а в комнате сидит представитель особого отдела. Всё очень таинственно. Подписываю документ о "неразглашении". Теперь - в кабинет к командиру. А там вместо него сидит подполковник-медик. Беседа - тоже таинственная, полунамёками. Дескать, если изъявлю желание летать на технике, более совершенной, чем самолёты, на больших скоростях и высотах, то со мной готовы вести беседу дальше. Риск для жизни - есть... Не говорите сразу "да" или "нет", посоветуйтесь с семьёй и друзьями. Тут я не выдержал. Как же, говорю, с семьёй посоветоваться, если я только что дал подписку о неразглашении. Медик улыбнулся, я - тоже.

И я ответил согласием. А месяца через полтора пришёл вызов в Москву на медкомиссию.

Медкомиссия была более чем строгая и продолжительная - 40 суток. Из пяти военных летчиков, прибывших вместе с Борисом Волыновым, отобрали только его.

Сурдобарокамера - одно из самых трудных испытаний в жизни космонавта. В замкнутой камере небольшого объема, где можно только встать с кресла или же полуоткинуться в нем для сна, нужно было провести 10-15 суток при полной звукоизоляции, экранировании от магнитного поля (толстым металлическим корпусом барокамеры), светоизоляции (свет - только искусственный, иллюминаторы снаружи заглушены). День расписан буквально по часам.

Подобные испытания проходили и американцы. У некоторых из них случались психические срывы уже на 2-3 сутки. В СССР первым прошел сурдокамеру Валерий Быковский, вторым - Борис Волынов. Вслед за ними это испытание выдержала большая часть отряда. Ни для кого оно простым не было…

 

ПАДЕНИЕ ИЗ КОСМОСА – "ДОЛБАНУЛО О ЗЕМЛЮ ХОРОШО…"

В январе 1969 года с космодрома Байконур стартовал космический корабль "Союз-5". На его борту находились командир Борис Волынов, бортинженер Алексей Елисеев и космонавт-исследователь Евгений Хрунов. Днём раньше на орбиту вышел корабль "Союз-4", пилотируемый Владимиром Шаталовым. 16 января, впервые в мире, на орбите состыковались два корабля. Впервые было не только это. Евгений Хрунов и Алексей Елисеев должны были перейти из "Союза-5" в "Союз-4" через открытый космос.

Рассказывает командир корабля "Союз-5" Борис Волынов:

- Всё было на сильнейшем эмоциональном напряжении, предельном внимании и собранности. Как на стометровке, когда приходится выкладываться полностью. Я следил за параметрами жизнедеятельности Евгения Хрунова и Алексея Елисеева по показаниям приборов.

Пока космонавтов окружали корпус и иллюминаторы корабля, все показатели были в норме. Но после команды "Открыть выходной люк", перед Хруновым предстала пропасть - отверстие, через которое предстояло покинуть корабль. И вдруг все параметры "подпрыгнули", но…  тут же улеглись, как только началось выполнение задания. Евгению Хрунову надо было не только перейти к Шаталову на борт "Союза-4", но по дороге установить кое-что из оборудования, а что-то снять. Вот тут и сказалась земная привычка к "низу" и "верху".

Перед выходом Евгения Хрунова командир корабля Борис Волынов сориентировал состыкованные корабли относительно Солнца так, чтобы было оптимальное освещение для работы кино- и телекамер, установленных вне корабля. И первой репликой Евгения Хрунова, прозвучавшей из открытого космоса, были слова: "Ничего себе сориентировал, приходится лезть в... гору!"

Дело в том, что движение космонавта осуществлялось перемещением по поручням с помощью только рук. Возможности для маневра крайне ограничены. Войдя в бытовой отсек "Союза-4" на длинном фале-кабеле, Хрунов перестыковал электроразъёмы и дал возможность Алексею Елисееву перейти в "Союз-4" на том же длинном фале.

17 января корабль "Союз-4" с космонавтами Владимиром Шаталовым, Евгением Хруновым и Алексеем Елисеевым успешно приземлился. Борис Волынов остался один в корабле "Союз-5", посадка которого была намечена на 18 января.

Ничто не предвещало аварийной ситуации. Борис Волынов сориентировал корабль для схода с орбиты, тормозная двигательная установка выдала в нужный момент необходимый тормозной импульс. "Ушёл" бытовой отсек. Но планового отделения спускаемого аппарата от приборного отсека (вместе с двигательной установкой) не произошло. И гигантская "космическая птица" с распростёртыми "крыльями" (солнечными батареями) устремилась к Земле. Вследствие аэродинамического эффекта, создаваемого "крыльями" в плотных слоях атмосферы, "птица" стала вращаться. Попытки стабилизировать её в нужном положении приводили лишь к кратковременному эффекту.

- Я следил за происходящим по приборам и через иллюминаторы, вёл репортаж на магнитофон, - рассказывает Борис Валентинович. – Конечно, понимал: ситуация настолько сложная, что выхода из неё нет. До столкновения с поверхностью Земли оставалось полчаса. Зная, что пожар неминуем, я сунул листочки с записями в середину бортжурнала и плотно перевязал его бечёвкой: в таком виде книги обгорают только по краям. Надо было сделать всё, чтобы сохранить записи и донести полученную информацию до тех, кто полетит за мной. А во что превращается космонавт в моей ситуации, я представлял очень ясно на примере гибели Владимира Михайловича Комарова...

На высоте 80-90 км над Землёй из-за сильного разогрева приборного отсека внезапно произошёл взрыв. Как говорится, нет худа без добра. Целостность спускаемого аппарата, к счастью, не нарушилась, зато произошло разделение: спускаемый аппарат отбросило взрывом от приборного отсека. Но дьявол стремится к реваншу за каждый намёк на удачу: спускаемый аппарат закрутился и не хотел спускаться так, как ему положено. А это грозило гибелью. Дело в том, что спускаемый аппарат напоминает по форме конус со слегка выпуклым основанием. При нормальном спуске он движется основанием к Земле, и именно эта часть более других защищена от перегрева теплозащитным экраном. А неуправляемый спуск чреват тем, что перегревались наименее защищённые элементы конструкции.

- Быстрое вращение спускаемого аппарата: голова-ноги, голова-ноги. Кругом - плазма. Я вижу розовые жгуты раскалённого газа в иллюминаторах, - рассказывает Волынов. - В кабину поступает едкий дым (потом выяснилось, что в пепел превратилась эластичная герметизирующая резина люка корабля). Перегрузки - до 9 g. Для сравнения: в нормальной ситуации они составляют 3,5-4 g.

Затем корабль перешел во вращение, предусмотренное при баллистическом спуске, когда спускаемый аппарат вращается вокруг продольной оси.

На высоте около 10 км состоялся отстрел люка парашютного контейнера и была введена в действие парашютная система. И снова - реванш дьявола: после раскрытия основного купола парашюта Борису Волынову стало ясно, что вращение спускаемого аппарата не прекратилось. Стропы парашюта стали закручиваться. А это грозило складыванием купола. Но космонавту повезло ещё раз: после скручивания строп начиналось их раскручивание. И до самого приземления спускаемый аппарат вращался то в одну, то в другую сторону.

- Долбануло о Землю хорошо! Но сознания не терял. Видел, как магнитофон, крепившийся у плеча, срезался по креплению, улетел и ударился об пол, не задев, к счастью, ноги.

Открыв люк, Волынов увидел, во что превратилась жаропрочная сталь на поверхности люка: стальная пена образовала шапку, и выйти из люка было затруднительно - каждый элемент пены резал, как бритва. И всё же Волынов разминулся со смертью, получив на память в качестве сувенира собственную жизнь и перелом корней верхних передних зубов.

- Выбрался из дымной кабины: степь да степь кругом. Да ещё мороз минус 38 градусов, а на мне - только полётный костюм и кожаные "тапочки": в то время летали без скафандров.

А через некоторое время высоко в небе появился самолёт, который кругами стал снижаться, и вскоре Волынов увидел, как вспыхнули купола парашютов. Это были спасатели. Первое, что он сделал, когда они подошли, снял шлем и спросил, не седой ли. А потом от спасателей услышал первый, анекдот о полёте "Союза-4" и "Союза-5":"ПоШАТАЛись-пошатались по космосу, поВОЛЫНили-поволынили, ни ХРУНа не сделали и ЕЛИСЕли".

- Ничего себе - "ни хруна", - комментирует Борис Валентинович. - Первая в мире стыковка на орбите, первый переход с корабля на корабль через открытый космос, "первый баллистический спуск".

 После такого спуска медики единодушно сказали, что летать Волынов больше не будет. Более того, ему противопоказана не только работа военного летчика, но даже роль пассажира в самолете. А психологи добавили, что теперь он и сам не подойдет к самолету, потому что ни один человек на Земле еще не переступал такой психологический барьер.

Но медики ошиблись. Борис Валентинович остался в космонавтике.